Непосильная ноша или Почему мы отказались от социализма?
Существует множество версий краха социалистической системы в нашей стране и в странах Восточной Европы. Самая весомая гипотеза – экономическая. Социалистическая манера хозяйствования с её плановостью попросту проиграла большую гонку мобильной, поворотливой и маневренной буржуазной системе. Пример – завод мог по десять лет выпускать устаревшие модели, потому что было выгоднее перевыполнить план, нежели добиваться модернизации производства и внедрения новой поточной линии. Особенно это было заметно в «ширпотребовских» отраслях, вроде легкой промышленности. Есть также любимая многими конспирологическая версия. Мол, никому мы не проигрывали, а, как раз-таки, мешали, поэтому нас просто грубо обманули, дали в руки чупа-чупс и залили кока-колой. Теперь мы никому не страшны. Но есть ещё одна версия – психологическая и я намереваюсь её сейчас озвучить. Мы отвернулись от социализма и коммунизма потому, что оказались попросту слабы. Мы чисто по-человечески не дотягивали до того уровня, который предполагался и закладывался. Разумеется, так было не всегда, ибо, в противном случае, Советский Союз не смог бы победить в великой войне и сломить такого жестокого, циничного и – сильного врага, как гитлеровский Рейх. Значит, на каком-то этапе произошёл срыв - людям попросту надоело мыслить высокими категориями, а захотелось быть простыми и сытыми обывателями? Увы, это так.
Дидактика социализма – это высокий штиль, это обращение к сверхчеловеческим образцам, вроде Павки Корчагина. Нам это показывалось не в качестве красивой картинки с всё могущим и потому непостижимым суперменом, а именно как прямой образец для подражания. «Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой», - так пелось в популярной песне. То есть героизм или хотя бы самоотдача подавались советскому человеку как некая обыденная норма, как часть повседневного бытия, вроде поездки за грибами. При чём тут грибы? Помните знаменитый монолог Ивана Жилина из «Стажёров» братьев Стругацких? «Просто честно работают там, где поставила их жизнь. И вот они-то в основном и держат на своих плечах дворец мысли и духа. С девяти до пятнадцати держат, а потом едут по грибы … — Жилин помолчал. — Конечно, хочется, чтобы каждый и держал и строил. Очень, брат, хочется. И так обязательно будет когда-нибудь. Но на это нужно время. И силы. Такое положение вещей тоже ведь надо создать». И у нас попросту не хватило сил, чтобы держать и строить тот самый дворец мысли и духа. Зачем, когда можно и без того ездить по грибы, а ещё лучше - даже и не мучиться, а просто заказать себе в ресторанчике какую грибную пиццу.
Советский человек воспитывался не просто на высоких образцах. Если посмотреть внимательнее, то можно увидеть, что эти образцы – дворянские. Коммунистическая дидактика базировалась именно на аристократических добродетелях. Оксюморон? Ничуть. Вспомните любую культовую или даже проходную кинокартину – везде одно и то же, хотя и в различных пропорциях: честь, служение, самоотречение и, разумеется, априорное, не обсуждаемое презрение к стяжательству. Для дворянина и рыцаря самые низкие людишки – буржуа, ростовщики, торгаши. Они для него стоят даже на более низкой духовной ступени, чем вилланы, ибо сии последние хотя бы не пыжатся встать вровень с дворянином. Более того – барочный театр облагораживал пейзанина, создавая нежнейшие пасторали. О торгашах – только уничижительно и только грубые комедии. Забавно, но советский интеллигент из пролетарской среды смотрел мольеровского «Мещанина во дворянстве» теми же глазами, что и версальский небожитель эпохи Людовика XIV – глазами, полными снисходительного презрения к жалкому господину Журдену. Давайте вспомним торжественное обещание юного пионера, которое маленький советский гражданин давал, вступая в ряды красногалстучной организации. «Вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю...».
Ребёнок с детства включался не просто в общественную работу в виде сбора металлолома и помощи ветеранам, но в служение большой, светлой идее и – своему государству. Иначе, зачем нужна какая-то клятва? Повязали галстучки и разошлись по своим углам. Дворянский мир испокон веков был наполнен красивыми и торжественными ритуалами. Советский образ жизни, особенно в эпоху товарища Сталина, был так же богат ритуальными, почти сакральными, действиями. Скептическому буржуазному разуму, напротив, чужда любая патетика, а уже имеющиеся в обществе ритуалы он старается минимизировать или же подвергнуть проверке на «полезность» и прочую «адекватность». Советский мир был ярко, яростно антибуржуазен – причём, не только и не столько в экономическом смысле, а именно в области духа и смысла. Помните? «Партия сказала: ‘Надо!’. Комсомол ответил ‘Есть!’». Ибо тут - идея служения, а повиновение носит не рабски-униженный, а рыцарский характер. Дворянин служит сюзерену не потому, что тот его силком заставил, а потому что иначе не бывает. Так и советский человек был обязан отвечать звонким «Есть!» на любое партийное «Надо!». Современный хомо-сапиенс, человек системы капитализма имеет право отвечать: «Зачем?». Какой смысл? А сколько мне за это заплатят? Или даже так: «Я вам что – совсем дурак что ли?»
Коммунистическая мораль предъявляла к простому человеку повышенные требования. Сделать из каждого слесаря - аристократа духа – задача, мягко говоря, не из простых, ибо аристократов всегда было мало. А тут - целая страна, которая должна была показывать миру примеры чести, доблести и нестяжательства. Мы строим дворец мысли духа! Мы покоряем пространство и время! Мы не рабы, рабы не мы. Современный капитализм же воистину толерантен. К примеру, никто никого не может принудить работать. Как там в анекдоте? «Могу копать. Могу не копать». Или как у Михаила Жванецкого: «Пришел на работу - работай, сиди; не пришел - сиди, не работай». В Советском Союзе труд в прямом смысле этого слова – обожествлялся. О нём писались стихи и песни, создавались культовые кинокартины и заунывно-длинные, иной раз, неподъёмные во всех отношениях тома произведений. Труд признавался не только правом, но и священной обязанностью советского аристократа-служителя. В прессе мелькали устойчивые формы, вроде «трудовой подвиг знатного комбайнёра». Опять-таки, обращаю ваше внимание на определение «знатный», то есть принадлежащий к высшей касте. Знатный маркиз и знатный комбайнёр – близнецы-братья.
Толерантный капитализм позволяет человеку опускаться ниже плинтуса – если тебе хочется быть помойным бомжом, то с какой стати мы будем тебя вытаскивать из ямы? Ты – свободен. Захочешь вылезти - s`il vous plaît. Не поможем, но и не толкнём обратно. Никто не будет мешать. Свобода. Разрешено всё то, что не запрещено законом, нормами права. И ещё – не мешай другим и не преступай границы чужой privacy. А так… пей пиво, смотри мультики, тупей, балдей, носи рваные джинсы в сорок лет и размещай свои креативные фотки в Твиттере. Никто не потащит на концерт классической музыки, как твою бабушку – простую телеграфистку или дедушку – токаря, ставшего потом начальником цеха. Посмотрите на картину Юрия Пименова «Работницы Уралмаша в театральной ложе» - их приучают к хорошему вкусу. Или на менее известную, но гораздо более выразительную, работу Бориса Корнеева «Школьники на концерте в Ленинградской филармонии». Обратите внимание на отточенную, слегка манерную пластику этих пролетарских девочек, чьи деды, возможно, были простыми работягами с Путиловского завода.
Не хочешь быть грамотным и воспитанным – заставим! Советское радио выдавало высокую классику с утра до вечера. Главное – воспитывать и просвещать. Развлечения – пагубны. Иногда – можно. Если осторожно. Капитализм же знает, что дидактика и просвещение покупаются куда хуже «смешинок» или «страшилок». Считается, что человек, если его не направлять, всегда выберет какую-нибудь сладкую или пряную пакость. Кто будет озабочиваться пестованием? Каждый сам себе режиссёр и сам себе гувернёр. Сам понял – сам выбрал. Не понял, ну и ладно. Сиди, радуйся теле-драке на ток-шоу или склочничай в Живом Журнале. Так зачем тянуть кого-то к свету, если простое и яркое продаётся лучше, чем все эти верлибры с пируэтами? Падать просто, карабкаться – неимоверно трудно. Ещё очень важный момент – как дворянская, так и советско-коммунистическая мораль базировались на коллективизме. Ты – один из многих, а не свободный отщепенец, который возжелал быть «уникальным». Яркий индивидуализм и пестуемая ныне «самость» - это порождение буржуазного мировоззрения. «Один - за всех и все – за одного!» - этот девиз книжных мушкетёров, ставший лозунгом пионерских дружин, считался не просто идеалом, к которому следовало долго и целенаправленно стремиться, а именно - нормой.
Более того, все эти добродетели и положительные качества были только первоначальными минимумом - следовало непрерывно повышать свою сознательность и беспрестанно работать над собой. Кинофильм «Высота», который до сих пор часто показывают по всем каналам ТВ, не так прост, как это покажется на первый взгляд. Это не только лишь производственный термин монтажника-высотника, это - стремление героев стать выше и лучше. Не хочешь быть выше? Заставим или отторгнем. Мало быть хорошим работником и перевыполнять план, надо быть ещё и порядочным человеком, то есть заслужить Высоту. Высота не терпит фальши, поэтому коллектив, по сути, отвергает малодушного инженера Дерябина и циничного работягу Хаенко. С виду они нормальные люди – не халтурят, работают по указке от и до, не безобразничают и даже выпивают вполне умеренно. На сегодняшний день это были бы образцовые сотрудники с адекватной реакцией на окружающий мир. Показателен и диалог, который ведут рабочие. Хаенко говорит, что ему не нужен коммунизм, ему и при социализме неплохо. Нам показывают, что коммунизм – он не для всех, а только для самых лучших. Его надо ещё заслужить, ибо это не только материальная база, но и особый тип человека. Его моральные качества должны быть слишком высоки, а пока этого нет, то с какой стати мы будем думать о коммунизме? С социализмом и то не по пути получается.
В этой связи интересен детский рассказ «Альфред» писателя Р. Погодина (автора «Дубравки» и «Кешкиных рассказов). По сюжету мальчишки дружно ополчаются на внешне приятного и до рафинированности воспитанного мальчика. Потому что у него – гнилая душонка и он её, в конечном итоге, обнаруживает. А вот разговор, который – просто так – безо всякой причины ведут ребята и девочки:
«-Эх, засадить бы всю землю фруктами, чтобы каждая кочка цвела! Была бы тогда земля весёлая, вроде клумбы.
-Это при коммунизме так будет. Лет через двадцать так будет. Везде техника и сплошные сады. Вот, чёрт, красотища будет, а?
-Я читала, в будущем вместо деревень построят агрогорода...
-Тебя туда жить не пустят, - сказал кто-то».
Замечу, что Р.Погодин никогда не был писателем-пропагандистом – он близок к А.Алексину или, скажем, к В. Крапивину. Однако же такая беседа именно в этом рассказе весьма показательна. Плохой человек или же легкомысленная девчонка не достойны вхождения в коммунизм. Тебя туда не пустят! Ну, так вот, к 1970-м годам люди en masse устали служить примером и стремиться к лучшему. Большинству захотелось просто жить, и, простите за выражение, просто жрать. И работать не для высоких целей, а просто – хорошо зарабатывать. Народ в целом не в состоянии быть этаким обществом поголовных аристократов или ефремовских полубогов из «Туманности Андромеды». Поэтому, когда пришло время выбирать, подавляющее большинство выбрало капитализм, то есть систему, которая разрешает всё, что не запрещено законом. Да и это последнее для многих нынче непосильная ноша...
